«Утром мажу бутерброд, думаю – а как народ?»
Прямо скажу – очень недолюбливаю слово «народ». По крайней мере, в качестве объясняющего и обобщающего понятия. И, в первую очередь, за его онтологическую подлость.
Для того, чтобы быть правильно понятым, проведу параллель с таким же, по степени оскомины, понятием, как «природа». Что такое «природа»? «Природа» – это всё, а значит, ничего. Для современного человека интегрально-бессодержательная природа – это всего лишь способ вытеснить из мироздания Бога и все, что с ним связано и из него выводится, т.е. Порядок, Норму, Принципы, Качество, Нравственность… Заменив Бога как Абсолютную Истину на пустоту «Природы», человек получил право на неопределенность и бесчестие, со «всеми вытекающими»…
Пустота порождает только пустоту, давая возможность «освободиться» и не верить ни во что. Понятие «народ» позволяет не брать в расчет людей в их предельной, абсолютной конкретности, попросту – их игнорировать. Что такое «народ»? Кто «народ», а кто не «народ»? Нет ответа на этот жизненно важный вопрос. Важный потому, что именем «народа» и по его «поручению» вершится в современных обществах столь много того, что слишком дорого им обходится.
Думается, что данное понятие служит тому, чтобы как раз лишить людей каких-либо реальных, идентифицирующих качеств. Скажите вместо слова «народ» – «православные», и получите совершенно конкретных людей, имеющих совершенно конкретные обязательства, судьбу и социальный интерес, т.е. четко заявленный принцип, по которому и ради которого они оказываются вместе. Скажите «русские» – и это тоже определенный культурный выбор и жребий. И даже «высокоорганизованные животные» – более честное и корректное наименование, обращенное к людям (любопытно только, кто откликнется на него, и какой политик попробует опереться на такой «электорат»).
Те, кто сделал понятие «народ» обиходным, явно рассчитывает на то, чтобы превращать людей в безликие, без-качественные «единицы» в рамках своей социальной «алгебры» и «геометрии». И здесь, конечно, нельзя не вспомнить о знаменитом «народолюбии» интеллигенции. Загадочен характер этой любви. В XIX в., когда это «чувство» зародилось, мы не найдем ни одной сословной группы, отмеченной нежной и, что главное, – реальной любовью со стороны разночинцев. Любовь к т.н. «темному», «косному», «туповатому», «простому» мужику такой же миф, как и любовь к дворянину и священнику. Точнее, это полная превосходства и самолюбования «любовь» к дебилу или неразумному животному. Исследователь А. Эткинд писал: «В России отношения интеллигенции и народа представляют собой специальный вариант колонизации. Интеллигенция и бюрократия понимали «народ» как объект культурного воздействия, радикальной ассимиляции, агрессивного преобразования по образцу доминирующей культуры. Все это делалось не в отношении заморских дикарей, а в отношении своего народа».
Озападнивание России требовало разрушения реальных определяющих сущностей религии, культуры, корневой системы бытового уклада. Хорошо вычищенное российское культурно-историческое пространство было заселено «народом» – прекрасным материалом для социальной «лепки».
Правда, в ситуации тяжелых испытаний мы находили яркие примеры отхода от такой «социологии». Знаменитый тост И.В. Сталина «за русский народ» не был националистическим заигрыванием. Трезвый, практический политик просто отдал дань тому историко-культурному началу, которое стало основным ресурсом Победы, и верность которому превратила страну в стальной кулак.
Некстати: только не хотелось бы скатиться в упрощения. Быть просто «народом» – удобно, спокойно, безответственно. Попробуй, для начала, хотя бы, пожить «православным» или «русским», и ты многое поймешь в себе и в том, что мы по-школярски называем «историей».
П. Уваров