Нас пугают, а нам уже не страшно
В уже далеком 1982 году в своей книге «Гомо советикус» выдающийся русский философ, социолог, общественный деятель А.А. Зиновьев, как бы прозревая прошлое, рассуждал о том, при каких условиях можно пробудить терроризм в Советском Союзе. Со свойственным ему черным юмором, Александр Александрович от лица своего персонажа заявлял следующее: «Очень просто… Отменить в стране систему прописки и обязательность работать в каком-либо учреждении. Само собой разумеется, отменить смертную казнь, ввести западное судопроизводство, улучшить условия содержания заключенных. Когда вы все это сделаете, от желающих заниматься террористической деятельностью отбоя не будет».
Можно лишний раз восхититься футурологическим чутьем Зиновьева, но тем не менее в современной России данный рецепт производства террористов воплощен с пугающей буквальностью. Плакала система прописки, тунеядство давно уже дело чести и достоинства «руссиянина», естественно, покончено со смертной казнью под видом моратория на ее применение, западное судопроизводство стало реальностью – суды присяжных с редким азартом отмазывают от наказания убийц и грабителей. Пытливый читатель, конечно, скажет: а где же улучшение условий жизни заключенных? Не беспокойся, пытливый читатель: те, кто занимается терроризмом, не сидят в общей камере у параши, они сидят в элитных тюрьмах, в камерах чуть ли ни с телевизорами, оснащенными спутниковыми антеннами, и дают душещипательные интервью нашим сердобольным средствам массовой информации.
Это не фантасмогория. Это наша повседневная реальность.
Мы строили, строили и, наконец, построили, как завещал великий Чебурашка. Уже давно пришло время признать, что строя новую, демократическую Россию, и расставясь по ходу этого захватывающего строительства с «проклятым прошлым», мы возвели здание, в котором, как правило, вольготно террористам, бандитам, олигархам, просто мелким хамам. И кажется, что это не случайная ошибка, допущенная при возведении прекрасного нового мира – это его особенность. Мы считали, что любые издержки, скрепы, ограничения – это зло. Но жизнь последних десяти лет заставляет усомниться в этом.
И самое фантастичное то, что даже к терроризму люди начинают привыкать. В свою очередь, я знаю, что прозападное либеральное общество, воцарившееся в России, построенное на принципе самовыражения и самодеятельности индивида, а значит, и беспредела, с которым это самовыражение иногда напрямую связано, неудобно учителю, врачу, даже просто порядочному человеку, живущему по правилам, но зато оно крайне удобно для террористов-самовыраженцев. Более того, применение силы для достижения своих целей, без всякой оглядки на закон (не просто юридический, а человеческий) и правила — это не только норма, свойственная России и отдельным отморозкам, но и мировому сообществу в целом. Не являясь горячим сторонником прежнего иракского руководства, не понимаю, как можно не увидеть террористический характер американской операции в Междуречье. Американцы не имели никаких санкций на применение силы, которые могли быть признаны легитимными по современному международному праву. Нелигитимное применение силы – это и есть главный признак терроризма. Применение силы – печальный элемент человеческих взаимоотношений, и именно поэтому оно вручалось всегда в соответствии со строгими правилами. Но сейчас правила не работают. Их отменяет та цивилизация, которая, по иронии истории, более всего говорит о верховенстве закона.
Странно и страшно, что фигура террориста выступает в паре с фигурой дезориентированного обывателя с притупленными чувствами, в том числе и с притупленным чувством самосохранения. Помнится, после взрыва у касс на тушинском рок-концерте по телевидение показывали хмельных молодых людей, которые с непонятным куражом покрикивали в камеру, что все нормально, и нам не страшно и т.д. и т.п.
Некстати: ужас, произошедший на Замоскворецкой линии московского метро, не вызвал настоящего резонанса, и люди, которые брели по туннелю между Павелецкой и Автозаводской, могли быть уверены, что наверху, в стереосистемах проезжающих авто, бодро разносится песня Верки Сердючки: «Хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю!»
П. Уваров