День Победы
Не хочется говорить банальностей об этом действительно великом празднике, празднике великого преодоления, перед которым все другие российские праздники (по крайней мере, светские) заведомо меркнут.
Но почему-то хочется быть до конца справедливым в отношении этого праздника, и беспристрастным. Искренне кажется, что объективность требует считать этот праздник не только днем конкретной победы над конкретным врагом, но и памятником великой империи, которая выиграла эту войну. Заведомо не хочу говорить о недостатках, присущих советскому колоссу, возможных промахах и т.д. и т.п. Об этом много и злобно говорили последние пятнадцать лет, и повторяться не позволяет простое чувство брезгливости. Хочется сказать о главном. Главное – это то, что такое испытание могла с достоинством вынести только действительно великая страна. Смешно слушать рассуждения демократических «мыслителей» о том, что войну выиграли люди вопреки «сталинскому режиму». Техногенные, индустриальные войны вопреки не выигрываются. Та война, которая требует танков, стальных магистралей и гигантов наподобие Магнитки, может быть выиграна, если система работает правильно и эффективно.
Интересно, что даже критично настроенные в отношении перестроечного безумия авторы как-то стесняются подчеркнуть, что сталинский СССР был именно эффективной социально-экономической конструкцией. Ведь нас практически убедили, что социализм неэффективен в отличие от западного индустриального, рыночного либерализма. Абсурдность этого навязшего в зубах утверждения по масштабности сопоставимо только с его глупостью. Эффективность обозначает способность к достижению результата. Сталинская Россия показала необыкновенный, уникальный в мировой истории уровень эффективности системы. Этого может не заметить только очень «увлеченный» человек.
Возьмем только самые общие, хрестоматийные примеры. Индустриализация, позволившая СССР остановить и победить самую мощную в истории военно-техническую державу, какой являлась гитлеровская Германия, была фактически проведена за 10 лет – срок для истории микроскопический. При этом тяжелая промышленность и военно-промышленный комплекс были созданы с опорой только лишь на внутренние резервы самого общества, без всякой помощи извне, хотя еще в начале 20-х годов страна была полуразрушенной практически на всей территории бывшей российской империи. Отметим, что решающие победы были достигнуты тогда, когда так называемые «союзники» едва осмелились померяться силами с небольшим экспедиционным корпусом генерала Роммеля в Северной Африке. До высадки в Нормандии на нашем счету уже были победы под Сталинградом и на Курской дуге, которые, собственно, и стали роковым моментом для гитлеризма.
Послевоенное восстановление, также без помощи извне, заняло пять лет. Если учесть, какой уровень разрушений был преодолен, то можно вполне утверждать, что это так называемый «вечный рекорд». Если это не подтверждение эффективности, то тогда надо, видимо, придумывать какой-то другой термин.
Другое дело – за счет чего эта эффективность достигалась. Да, за счет сверхусилий людей, веривших в то, что есть более великие цели для человека, нежели гонка за материальными благами и стремление к личному удовольствию. Таким образом, история доказывает, что человеческий дух – это тоже экономическая категория. Я уже не говорю о людях, которые овеществляли своей судьбой феномен «красной империи». При этом я сомневаюсь в существовании так называемого «советского человека». Мне кажется, что определенная гениальность красной революции заключалась в том, что она, возможно, не подозревая об этом, смогла освободить колоссальную энергетику именно традиционного уклада, коренившегося в бывших подданных царской России, которая начала «ржаветь» и «киснуть» после либеральных реформ Александра II. Слава Богу, что Временное правительство с последующей «Учредилкой» не стали российской судьбой. Керенский и ему подобные, разложив Россию окончательно, капитулировали бы перед железными армадами гитлеровской Германии. Сталин совершил простое и вместе с тем единственно верное действие: он позволил традиционному русскому человеку, стряхнув с себя морок вестернизации, проявить себя так, как он проявлял себя на всем протяжении русской истории. Ратник Дмитрия Донского и опричник Ивана Грозного превратились в сталинских «соколов», спасших не только свою страну, но и все остальное человечество.
«Советский» человек появился позднее, в эпоху Хрущева и Брежнева, а полностью раскрыл себя в эпоху Горбачева. Он появился тогда, когда, «освобождая» его, с его плеч сняли ответственность за мироздание, и возвышающее бремя страха, который есть не страх лагеря или расстрела, а страх подвести своих, доверивших тебе важное дело. Кроме того, советскому человеку сказали, что цель существования его и его страны – это всемерное удовлетворение потребностей. Ни историческая Россия, ни СССР в его ранний период таких лилипутских задач перед человеком не ставили, и высокие требования создавали высоту личности. Поздний советский человек догадался, что удовлетворять потребности тем манером, каким их удовлетворяют на Западе удобнее: для этого не нужны великие стройки, для этого не нужно из последних сил покорять космос и таранить льды Северного Ледовитого океана. И даже знаменитый хрущевский «Кодекс строителя коммунизма» говорит о быстро наступившем декадансе: кодексы подобного рода создаются тогда, когда внутренние основания высокого обязательного поведения остаются в прошлом.
День Победы, если его когда-либо не отменят «прогрессивные» реформаторы, навсегда останется памятником традиционной России.
Некстати: журналист «Комсомольской правды» умилялся тому, что Германия выделила на реставрацию памятника в Трептов-парке полтора миллиона евро. И пять миллионов – на реставрацию могил четырех тысяч наших солдат. Раздражает не это. В любом случае можно только поблагодарить немцев. Но одновременно этот журналист саркастически говорит о критическом состоянии панорамы «Сталинградская битва» в Волгограде. И от этого уже отдает лакейством. Потому что как никто другой, наши либеральные журналисты сделали все, чтобы в нашей стране не находилось денег на непрагматические, но святые цели, а город Сталинград продолжал оставаться Волгоградом. Для них важна ситуация, когда можно восхищаться правильным Западом, и по поводу и без повода бичевать свое «несовершенное» Отечество.
П. Уваров